Плацдарм - Страница 117

117

Иван покачал головой. Он надеялся на иной ответ. Полагал, что «консультант по вопросам нетехнического воздействия на природу» ОГВ поможет ему разобраться в том, что начало с недавних пор твориться со многими из них. Похоже, придется доводит дело до конца самим. Или обратиться союзникам… Но вот этого по определённым (и достаточно щекотливым) причинам не хотелось.

Октябрьск. Казармы имени Дзержинского

Васька Львов готовился умереть. Вернее сказать — совершить самоубийство. Потому что жить дальше смысла не было. Ведь у него нет будущего, как будущего нет ни у его страны ни у его друзей, ни у его близких.

Умрет его мать, потому что не будет денег на лечение…

Умрет отец, не выдержав смерти матери.

Умрет младшая сестренка, ставшая проституткой, чтобы заработать на героин.

И больше не будет ничего.

Ничего не будет…

И он тоже умрет, замерзнув на помойке — спившимся, грязным, вонючим покрытым вшами бродягой.

«Бомжем».

И ничего нельзя сделать. Кто ему поверит? А если бы и поверили — все равно…

Чему быть, того не миновать.

Так стоит ли жить, зная все это?

Валька еще раз примерился. Рука свободно доставали до спускового крючка автомата который вторая рука направляла точно в лоб… Будь у него карабин или старый АК-47 ему бы пришлось снимать сапог и жать на курок пальцем босой ноги.

А так…

Удобное и ухватистое оружие сделали в Союзе. Умеют… Только вот это оружие и останется…

Рядовой сдвинул предохранитель и взглянул в черное дуло.

А потом спокойно надавил спуск.

Почему-то в голову Василию Сергеевичу Львову не пришла одна простая мысль: как он может застрелиться, если судьба уже определила ему — умереть на помойке, будучи грязным вонючим вшивым бомжем, спустя целых двадцать лет?

Великая Степь. В семистах двадцати километрах к северо-востоку от Октябрьска

Если не считать этих мелких и, в общем-то, простительных недостатков для отважного воина, каковым, несомненно, был избранник Ильгиз, сотник Сем Ен по всем статьям подходил для того, чтобы стать зятем тана. Иначе норовистая девка бы его ни за что не выбрала, потому как не одному отважному сыну Степи, просившему у отца ее руки, отказала твердо и решительно. Будто ждала этого, единственного и неповторимого.

Прибыв в стан чужинцев с самого утра Туурдан имел возможность понаблюдать за Сем Еном. Особенно понравились шаману упражнения в воинском искусстве, которыми земляне начинали заниматься сразу же после пробуждения.

Полуголые воины, выстроившись в ровные ряды, резко махали руками и ногами, нагибались вперед и в стороны, приседали, отжимались от земли. Затем, став в затылок друг другу, поочередно барахтались на перекладине. Все это называлось у них за-рядка.

Сотник, мало что младший жрец, показал себя сильным, ловким и умелым бойцом, ни в чем не уступая старшим и более опытным воинам. Даже обошел многих из них в мастерстве вращаться на перекладине и обращаться с чужинским оружием.

Все это немного примирило Туурдана с неуклюжестью сотника плести мудрые словеса. Это дело наживное, с возрастом придет. А пока главное, что он складен да ладен. И по прикидкам шамана, вполне способен к рождению крепкого и здорового потомства. В этом он вынужден был согласиться с Серни Быстрой, давшей чародею определенные наставления и поручения. Вообще, любопытно будет поглядеть, что родится от союза дочери Степи и сына далекого мира.

— Хорошо, тоан, — терпеливо втолковывал Туурдан непонятливому сотнику порядок брачной церемонии. — Теперь повтори, что должен делать жених…

Жених с невестой, Семен и Ильгиз, подошли к белому шатру. У входа стояла Серни Быстрая — самая близкая родственница девушки.

Рядом с ней, замещая отсутствующего отца, находился хан Едей Копье.

Со стороны жениха наличествовали майор Макеев (также в качестве посаженного отца), а также Артем Серегин и Дарика — для второй части действа и как друзья брачующегося. Само собой, это не считая зевак, в огромном количестве собравшихся в расположении «особой роты».

Вперед выступил шаман. Важно поклонившись на все четыре стороны (не людям кланялся, но Великой Степи), он протянул руки к служке, который тут же вложил в них тяжелый золотой ковш, наполненный кумысом.

Туурдан, приняв сосуд, снова совершил обряд поклонения родной земле, при этом всякий раз понемногу выплескивая кобылье молоко. Застыв на месте, он поднял руки вверх, предлагая угощение Священной Луне и Высокому Небу. Когда, по его мнению, Высочайшие насытились, шаман повернулся лицом с шесту, на котором полоскался алый стяг чужинцев, и плеснул чуток кумыса для Золотой Звезды земного воинства. Это чтобы почтить и богов жениха. Великий шаман Айг-Серинго, благословляя степняков на поход против Конгрегации, велел своим сородичам уважать религиозные чувства союзников.

Отхлебнув три глотка кумыса, Туурдан передал ковш по старшинству — сначала хану Едею Копье, за ним — ассаардару Мак Кеву, потом — Серни Быстрой, и, наконец, жениху с невестой. Им полагалось выпить брачную чашу до дна, а последние капли вылить на землю для закрепления союза. Так они и сделали.

— Перед ликами матери нашей Великой Степи, владычицы Священной Луны и отца ее Высокого неба, при почтенных свидетелях объявляю вас мужем и женой! — торжественно провозгласил шаман.

Крайнев неловко переминался с ноги на ногу. Он не знал, что теперь делать. Следовало ли поцеловать жену, закрепляя брачный союз, или здесь это не принято?

Тем временем Серни вместе с подружками и родственницами увели невесту в шатер. Усадив ее, они принялись расплетать ее косы, уничтожая девичью прическу.

117