Плацдарм - Страница 101

101

Вдали куковала кукушка, будто призывая весну.

В прогалинах цвели фиалки, робко выглядывая из порослей кустарника. Зяблик шуршал в сухих листьях, сохранившихся на ветках. Крупные белые муравьи вереницей поднимались по корявому стволу дуба. А под ними у извилистых корней, ярко-красные муравьи облепили дохлого жука и деловито тащили ее куда-то. Капитан Ивлев, командир девяток роты 714 сводного мотострелкового полка и комендант Меосс — первого из взятых когда-то городов бывшей империи Черного Солнца поднялся с на ноги и направился в город.

По пути ему попался пастух, перегонявший стадо коз, принадлежавших горожанам низко поклонившийся офицеру — почтительно но без рабского страха в глазах.

Люди потихоньку привыкают к тому что они не рабы — также как уже не удивляются градоначальнику, гуляющему без охраны.

Впрочем — жизнь по большому счету текла тут также как год и сотню лет назад.

Скоро в город начнут стекаться караваны ибо Меосс стоял на пересечении нескольких старых караванных путей — пусть и не главных, но все равно важных. Наверное, когда-нибудь это изменится — верблюдов сменят грузовики и поезда, но пока в мире Аргуэрлайл все осталось по-прежнему.

А крестьян вообще куда больше волновало их поле с просом и рисом, да мелкие коровенки и козы, нежели непонятные пришельцы.

И пережив страх первых дней, они вновь принялись за свои дела — те же, что и тысячу лет назад. Даже не всегда оборачивались, когда мимо проезжала машина.

Капитан быстро дошел до ворот. У входа в город сидевшие на корточках люди перебирали засаленные квадратики пергамента. Они вежливо закивали в его сторону, он махнул рукой в знак приветствия — и они вновь вернулись к картам. Игра в карты, прежде неизвестная тут, уже успела стать одной из самых любимых забав для обитателей Харсима. Так и осталось неизвестным — кто именно из его подчиненных обучил ей аборигенов, иначе бы тому не вылезти с гауптвахты.

Здешние карты он уже видел и не раз.

Валеты изображали фигуру в длиннополом зеленом одеянии, черных сапогах чуть ли не до бедер, при этом сжимающую в руках стилизованный автомат Калашникова, узнать который можно было только по магазину да по ствольной коробке.

Дамы правда были здешние — одетые в индигово-синие платья знатных женщин, и с толстыми золотыми цепями, обвивающих шеи и головы.

Но всех занятнее получились короли. Когда к нему впервые попали в руки местные карты, он минут пять соображал — а что это за упитанный старик в непонятной, но что-то мучительно напоминающей мантии, покрытой орденами (вещью неизвестной тут), с широким полосатым поясом, и почему-то — с бородой? И лишь разглядев слева на груди пять маленьких желтых звездочек, понял в чем дело — и не сдержавшись, расхохотался.

Помнится, Сентябрьский пошутил по этому поводу насчет взаимопроникновения культур.

Надо сказать, процесс этот шел довольно быстро, правда, несколько однобоко.

Солдаты, не смущаясь всякими там вопросами множественности миров, как-то сами собой нашли дорогу к местам сомнительных увеселений — к кабакам, где продавали кислое вино и дешевую рисовую брагу и к домикам, в которых жили девицы, предоставляющие некоторые удовольствия за наличный расчет.

С этими заведениями вообще вышла занятная история.

Содержателя местных борделей, где половина работниц были рабынями или отрабатывающими родительские долги, вместе со всеми аналогичными личностями упрятали в тюрьму сразу после падения города, а потом куда-то увезли.

Девицам сообщили что они теперь свободны, и могут идти куда хотят, и отныне никто не будет заставлять их продавать свое тело.

Многие и в самом деле ушли, но остальные, во главе с рыжеволосой красоткой Майлой, сообщили командованию, что им негде жить и, поблагодарив за избавление от злого тирана-хозяина, попросили разрешения поселиться в своих прежних заведениях, и подыскать себе какое-нибудь ремесло. Растроганный генерал Сентябрьский разумеется такое разрешение дал.

Потом армия ушла из города, оставив лишь их роту, жизнь вошла в прежнюю колею, и случилось нечто неожиданное — проститутки взяли дело в свои руки, организовав самую настоящую артель, председательницей которой стала все так же Майла.

Замполит даже пытался поговорить с городским головой, но Эрек Сарс хотя и обещал с этим разобраться, так и не сделал ничего. Как успел узнать Семенов, в городе ходили слухи, что в благодарность рыжая бестия Майла лично обслуживает его по льготному тарифу.

Да и многие горожане, которым наскучили жены, были весьма частыми гостями у веселых красавиц, и очень огорчились, случись им покинуть Хеос.

Даже недовольство землян значения не имело. За прошедшие месяцы аборигены поняли, что хотя воины из другого мира грозны в бою и беспощадны к врагам, но в мирные дни довольно мягкосердечны, и не упрячут за такую мелочь никого в тюрьму, и не вздернут на городской площади (как сделал бы любой из местных сардаров).

Так что даже замполиту пришлось смириться, что большая часть солдатского жалования оседает в кабаках и веселых домах.

Хуже было другое — в городе имелись и притоны, где воскуривали некую травку, дающую блаженные сны.

Уже трое обкуренных солдатиков с блаженными улыбками и пустыми глазами, пойманные в казармах, были переправлены на гауптвахту. (Кстати, под нее приспособили аналогичное заведение армии Неназываемого).

И капитан не предполагал совершенно — что ему сделать для повышения дисциплины.

Запретить увольнения? Или, по укоренившемуся давно в армии обычаю занять солдат каким-нибудь тупым и бесполезным делом, вроде окрашивания травы в зеленый цвет, или строевой подготовки после завтрака, обеда и ужина (или вместо них)? Другой бы может так и поступил, но Семин был, должно быть, слишком молод, чтобы проникнуться подобными традициями, а может еще не успел забыть как сам два года занимался чем-то подобным, включая уборку метлой снега с плаца в тридцатиградусный забайкальский мороз.

101